– Пусти меня, тогда повернусь.
– Тата… – прошептал Александр, – можешь не поворачиваться. Я обойдусь. – Он продолжал прижиматься к ней. – Но я не отпущу тебя, пока не получу своего. Пока ты не согреешь меня внутри и снаружи.
Они долго любили друг друга. Потом Татьяна приготовила ему на завтрак двенадцать картофельных оладий и, пока он жадно ел, сидела на одеяле рядом с ним, в розовом рассвете, наслаждаясь солнышком и не сводя глаз с Александра.
– Что?
– Ничего, – улыбнулась она. – Ты всегда голодный. Как только пережил эту зиму?
– Как я пережил эту зиму?!
Она отдала ему свою порцию оладий. Он протестовал, но не слишком долго, особенно когда она подвинулась к нему и стала кормить, по-прежнему глядя в глаза и чувствуя, как тает.
– Что, Таня? – повторил он, беря с вилки последний кусочек. – Я сделал что-то такое, что пришлось тебе по вкусу?
Краснея и качая головой, она тихо, возбужденно вскрикнула и поцеловала в щетинистую щеку.
– Пойдем, муженек. Давай побреем тебя.
Брея его, она приговаривала:
– Вот так, вот так… Кстати, я говорила тебе, что Аксинья завтра утром предложила истопить баню и постоять у двери, чтобы никто не вошел?
– Говорила, – без особого энтузиазма отозвался Александр, – но, сама знаешь, она вызвалась постоять у двери, чтобы нас подслушивать.
– В таком случае придется вести себя потише, верно? – заметила Татьяна, вытирая мыло с его гладкой щеки.
– Мне?! Мне придется вести себя потише?
Татьяна снова вспыхнула, и он улыбнулся.
– Что мы будем сегодня делать? – спросила она, добривая мужа. – Нужно бы собрать ягод, тогда я испеку пирог.
– Стоило бы. Но сначала я затащу это бревно в воду, чтобы было где сидеть и чистить зубы, а потом нужно сколотить стол: нужно же где-то чистить рыбу! К тому же ты собираешься идти шить подарки. Я не стану злиться.
– Я вернусь часа через два, – пообещала она.
– Буду счастлив.
– Это твоя обязанность.
– У меня только одна работа здесь, в Лазареве, – сообщил Александр, хватая ее за талию. – Любить мою красавицу жену.
Татьяна едва не застонала.
– Одни только разговоры, а дела никакого…
– How my English?[11] – спросила она.
– It’s good[12], – ответил Александр.
Поздним утром они бродили по лесу в нескольких километрах от дома, собирая чернику в ведра. Сначала они договорились беседовать только по-английски, но Татьяна схитрила и перешла на русский:
– Я читаю куда лучше, чем говорю. Правда, Джон Стюарт Милль для меня теперь нечитабелен, а не просто неразборчив.
– Тонкое различие, – ухмыльнулся Александр, срывая парочку грибов. – Таня, это можно есть?
Татьяна, выхватив грибы и бросив на землю, кивнула:
[11] Как мой английский? (англ.)
[12] Хорош (англ.).