– Я знаю. Держись за меня.
Не так медленно. Не так осторожно.
Татьяна обезумела. От боли. От непонятной лихорадки.
– Я делаю тебе больно?
Татьяна помедлила, не зная, что сказать. Перед глазами все плыло.
– Нет.
– Я стараюсь быть поосторожнее.
– О Шура…
Воздух, воздух, где воздух? Короткая задыхающаяся пауза…
– Таня, я больше не могу. Я пропал. Навсегда! – жарко прошептал Александр.
Все быстрее. Все яростнее.
Татьяна безмолвно льнула к нему. Рот открылся в немом крике.
– Хочешь, чтобы я остановился?
– Нет.
Александр остановился.
– Сейчас, – пробормотал он, тряхнув головой. – Держись крепче.
Он застыл неподвижно, выдохнул сквозь приоткрытые губы:
– Танечка…
Она не ожидала, что он вонзится в нее с такой силой. Татьяна едва не потеряла сознания. Вскрикнув от ужасной боли, она сжала его голову, лежавшую на ее плече.
Еще один ослепительный миг.
Еще один.
Еще один.
Сердце рвалось из груди, в горле пересохло, но губы почему-то были влажными. Дыхание медленно возвращалось, а вместе с ним звук, ощущения и запахи.
Ее глаза были открыты.
Миг…
Александр постепенно затих, облегченно вздохнул и на несколько минут остался лежать на ней.
Она продолжала сжимать его.
Сладостно-горькое покалывание осталось в том месте, где он был только сейчас. И Татьяна жалела о том, что он отстранился. Она хотела, чтобы он остался в ней навсегда. Только тогда она ощутит себя по-настоящему живой и целостной.
Александр, приподнявшись, подул на ее влажный лоб и грудь.
– Как ты? Я сделал тебе больно? – покаянно пробормотал он, целуя ее веснушки. – Тата, родная, скажи, тебе не плохо?