Потому что не была уверена, правда ли это. Особенно последняя часть. Как может Татьяна нравиться больше Даши? Стоит только взглянуть на Дашу с ее волосами и фигурой! Может, Александр переходил улицу и ради Даши? Пересек город, переправился через реку ради Даши в три часа белой ленинградской ночи, когда мосты были разведены?
Татьяне было нечего сказать. Она закрыла рот. Все впустую. Все напрасно.
Даша не сводила с нее глаз.
– Таня, Дима – солдат. Военные – люди особые. Тебе он может показаться… грубоватым.
– О чем ты?
– Да так, ни о чем. Но наверное, придется немного привести тебя в порядок.
– В порядок? – задохнулась Татьяна. Упрямое сердце снова рванулось к самому горлу.
– Нужно же тебе прихорошиться! Может, немного помады… новая прическа…
Даша дернула Татьяну за волосы.
– Может быть. Только не сейчас, ладно?
И она, как была в белом платье с алыми розами, повалилась на кровать и отвернулась лицом к стене.
Александр быстро шел по Лиговскому.
Они долго молчали, прежде чем Дмитрий, еще не отдышавшись, заметил:
– Дружная семья.
– Очень, – спокойно кивнул Александр.
Быстрая ходьба не утомила его. Он не задыхался. Но и не хотел говорить с Дмитрием о Метановых.
– Я помню Дашу, – продолжал Дмитрий, едва поспевая за Александром. – Видел тебя с ней несколько раз в «Садко». Верно?
– Да.
– Но ее сестра не хуже, не находишь?
Александр не ответил.
– Георгий Васильевич сказал, что Тане почти семнадцать. – Он нервно дернул головой. – Семнадцать! Помнишь нас в семнадцать, Саша?
Александр продолжал идти.
– Слишком хорошо.
Жаль, что у него такая долгая память.
Задумавшись, он пропустил мимо ушей реплику Дмитрия.
– Я не расслышал. Ты о чем?
– Как по-твоему, – терпеливо повторил тот, – она чересчур молода или чересчур взрослая для семнадцати?
– В любом случае для тебя она чересчур молода, – холодно обронил Александр.
Дмитрий долго молчал.
– Но какая хорошенькая! – протянул он наконец.