Татьяна решила оставить платье.
– Доброй ночи, – пробормотала она, прикрутив керосиновую лампу.
Александр промолчал.
– Спокойной ночи, – прошамкала Наира, возвращаясь к себе.
Татьяна ответила. Александр не издал ни звука.
Татьяна, по-прежнему в платье, улеглась на веранде и неожиданно услышала звучный голос Александра:
– Тата!
Она вскочила и, смущаясь, встала на пороге.
– Иди сюда, – тихо скомандовал Александр.
Она хотела одного: подойти. Но ужасно боялась. Поэтому медленно обошла вокруг стола.
– Встань на приступку.
Татьяна встала и, прежде чем он успел открыть рот, обхватила его за шею и поцеловала.
– Давай ко мне, – выдохнул он.
Она почувствовала, как он пытается подтянуть ее.
– О Шура, я не могу… представляешь, что будет…
Но и не целовать его она тоже не могла.
– Таня, плевать мне, даже если все газеты об этом напишут! Немедленно ко мне.
Он поднял ее наверх, обвил руками и ногами, окутал всем своим огромным телом. Они жадно поцеловались.
– Господи, Тата, как же я тосковал по тебе.
– Я тоже. Безумно.
На какой-то миг он перестал целовать ее, тереться об нее и крепче прижался к ней. Оказывается, Татьяна и не подозревала, как это чудесно – касаться голой спины, твердых плеч и массивных рук Александра!
Он сдавил ее так сильно, что казалось, треснут ребра. Губы стали более требовательными. Настойчивые руки не давали ни минуты покоя. Неужели их только две? Почему же они повсюду и одновременно?
Она была в нем и под ним и не могла открыть глаза, хотя до смерти хотела увидеть его. Не пропустить ни секунды из происходящего.
Подняв ее платье до талии, Александр коснулся голой ноги. Она непроизвольно развела бедра и застонала.
Александр улыбнулся:
– Ох, Танечка. Стони, но не слишком громко. Говорю же, не слишком громко!
Ее ноги раздвинулись чуть шире. Его рука погладила внутреннюю сторону бедра.
– Нет, – прохрипела она. – Пожалуйста, не надо.
Он лизал ее губы.
– Таня… твои бедра…