Она запрокинула голову.
– Таня, какие сомнения? Я здесь только ради тебя.
– Тогда останься. Останься ради меня.
Александр, тяжело дыша, нагнул голову и поцеловал ее влажные волосы.
– Шура, – предупредила она, – в доме полно народу.
Но кончики пальцев так впивались в ее голое плечо, что у Татьяны подкашивались ноги.
– Немедленно дай мне губы.
Татьяна немедленно дала ему губы.
– Таня, ужин сегодня будет или нет? – раздраженно взвизгнула Наира. – Все горит!
Но Александр уже целовал ее, исступленно, бешено. Татьяна едва не теряла сознание.
– Да что она там делает? Ждет, пока мы с голоду подохнем? Татьяна?!
Они отскочили друг от друга. Татьяна почти не помнила, как им удалось собрать вещи и побрести к дому.
Она налила ухи сначала Александру, потом остальным. Александр не начинал есть, пока она не села.
– Интересно, – спросил Вова, – а что делают капитаны в Красной армии?
– Не знаю, что делают капитаны в Красной армии. Я выполняю свои обязанности и не отвечаю за остальных.
– Александр, положить тебе рыбы? – спросила Татьяна.
– Да, пожалуйста.
– А что делаешь ты? – допытывался Вова.
– Да, расскажи, Саша, – поддакнула Аксинья. – Наши деревенские прямо-таки извелись от любопытства.
– Я артиллерист. Знаете, что это такое?
Все, кроме Татьяны, покачали головами.
– Мы обеспечиваем огневую поддержку пехоте.
Александр проглотил ложку супа.
– Что значит «поддержку»? – спросил Вова. – Танки?
– Не совсем. Так называемая полевая артиллерия: пушки, минометы, тяжелые пулеметы, гаубицы. Когда под Ленинградом не хватало людей, меня поставили командовать зенитной батареей. Таня, оладьи еще остались?
– Здорово! – восхитился Вова. – Небось не так опасно, как в пехоте?
– Не меньше, если не больше. Как, по-твоему, кого немцы стараются выбить с позиций в первую очередь: пехотинца с винтовкой или минометчика, выпускающего по противнику пятнадцать мин в минуту?
– Александр, хочешь еще? – вмешалась Татьяна.
– Нет, Татьяша…
Он замер.