– Неужели не понимаешь, что я ехал в Лазарево, не представляя, найду ли тебя? Что целых полгода ничего о тебе не знал? По-твоему, мне следовало подумать, что вы обе мертвы, и успокоиться?
– Не знаю, о чем ты думал, – обронила Татьяна, глядя мимо него на реку.
– Если сама еще не сообразила, могу подсказать. Все шесть месяцев я сходил с ума от тревоги, потому что ты не потрудилась взять гребаную ручку и обмакнуть в чернила!
– Я не знала, что ты ждал от меня писем, – ответила Татьяна, хватая горсть камешков и швыряя в воду.
– Не знала? – повторил он. Она что, издевается? – О чем это ты? Привет, Татьяна. Я Александр. Мы раньше не встречались? И ты понятия не имела, как я ждал известий о вас? Могла хотя бы сообщить о смерти Даши!
Она сжалась и подняла руку, словно пытаясь защититься.
– Я не хочу говорить с тобой о Даше! – крикнула она, отходя.
Он пошел следом.
– Если не со мной, тогда с кем? Может, с Вовой?
– Лучше с ним, чем с тобой.
– Как мило!
Александр пытался держать себя в руках, но надолго ли? Еще парочка таких фраз, и он за себя не ручается!
– Послушай, я не писала тебе в уверенности, что Дмитрий все расскажет. Он пообещал. Поэтому я и считала, что ты все знаешь.
Она чего-то недоговаривала, но Александр был сейчас не в том состоянии, чтобы выяснить все до конца.
– Ты воображала, будто Дмитрий все расскажет? – недоверчиво переспросил он.
– Да! – вызывающе бросила она.
– Но почему же не написала сама! – загремел он, подходя ближе и угрожающе нависая над ней. – Четыре тысячи рублей! Неужели за это я не заслуживал хотя бы гребаного письма? Сколько ручек можно было купить на эти четыре тысячи? Уделила бы несколько копеек, вместо того чтобы спустить все на папиросы и водку для своего деревенского любовника!
– Убери оружие! – не сдавалась она. – И не смей говорить со мной, держа в руках эти штуки!
Отбросив пистолет и лопатку, он надвинулся на нее, заставляя отступать.
– В чем дело, Таня? Я смущаю тебя? Тесню? Стою слишком близко? Пугаю тебя? – уничтожающе осведомился он.
– Да, да и еще раз да!
Александр, в свою очередь, схватил горсть камешков и с силой швырнул в воду.
Несколько минут оба молчали. Он ждал, пока она выскажется, и, не дождавшись, еще раз попробовал вернуть ее к тому, что оба чувствовали тогда, у Кировского, в Луге, в Исаакиевском…
– Таня, когда ты впервые увидела меня здесь… казалась такой счастливой.
– И что же выдало мое состояние? Плач?
– Да. Мне показалось, что ты рыдаешь от счастья.
– И что ты еще увидел? – поинтересовалась она, и на секунду… на мгновение он подумал, что в ее словах есть другой, скрытый смысл. Но сейчас он был слишком взбудоражен, чтобы мыслить связно.
– Что я сказал? – спросил он.
– Не знаю. А что ты сказал?
– Давай оставим эти шарады! – раздраженно воскликнул он. – Не можешь просто напомнить мне?