– Еще бы!
Девушки дружно взглянули на спящую бабушку. Они съели по семь. В мешочке осталась пригоршня обломков и крошки.
– Таня, у тебя месячные есть?
– Что?
– Месячные приходят? – с беспокойством повторила Даша.
И Татьяна с таким же беспокойством ответила:
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– У меня тоже нет.
Даша тихо охнула. Сестры тяжело дышали.
– Ты тревожишься, Даша? – неохотно спросила наконец Татьяна.
Даша покачала головой:
– Нет, я не потому. Мы с Александром… – Она быстро взглянула на Татьяну. – Ладно, не важно. Мне не нравится, что они так внезапно прекратились.
– Не волнуйся, – утешила Татьяна, немного успокаиваясь и в то же время жалея сестру, – все наладится, когда мы снова начнем есть как следует.
Татьяна отвернулась.
– Таня, – вдруг прошептала Даша, – ты чувствуешь? Словно твое тело медленно отмирает по частям? – Она глухо зарыдала. – Отмирает, Таня…
Татьяна прижала сестру к себе.
– Родная, мое сердце все еще бьется. И не хочет отмирать. И твое тоже.
Девушки молчали. В комнате было так холодно, что пар шел изо рта.
– Я хочу, чтобы тот сосущий голод вернулся! – неожиданно выпалила Даша. – Помнишь, в прошлом месяце нам все время хотелось есть?
– Помню.
– Но больше ты его не ощущаешь, верно?
– Нет, – пробормотала Татьяна.
– Я хочу, чтобы он вернулся.
– Обязательно вернется. Когда мы начнем есть.
Вечером Татьяна вернулась домой с кастрюлькой прозрачного бульона, который давали на обед в больнице. В нем плавала одна картофелина.
– Это куриный бульон, – сообщила она, – с окороком.
– Где тут курица и где окорок? – удивилась мама, заглядывая в кастрюльку.
– Хорошо, что удалось хоть это достать.
– Да, Танечка, конечно. Налей нам, – попросила мама.
На вкус это ничем не отличалось от горячей воды с картофелем. Ни соли, ни капли масла. Татьяна разделила его на пять порций, потому что Александра опять не было.