– И не только.
Она кивнула.
– Остальное я знаю.
Она взяла из пачки папиросу.
Стоило понять малую истину, чтобы увидеть все в истинном свете. Недаром Александр сказал, что дал Дмитрию что-то такое, чего он не имел раньше. Не дружба, не приятельство и не братство.
Татьяна трясущимися пальцами сунула в рот Александру папиросу, потянулась к спичкам, поднесла огонек к его лицу и, поцеловав в щеку, потушила спичку.
– Спасибо, – шепнул Александр и молчал, пока от папиросы не остался жалкий окурок. Потом поцеловал ее. – Ничего, что от меня несет табаком?
– Ах, Шура, лишь бы дышать тобой, больше мне ничего не нужно, – призналась Татьяна, снова заливаясь краской. – А сейчас я доскажу остальное. Вы с Дмитрием поступили в университет. Вы с Дмитрием пошли в армию. Вы с Дмитрием поступили в военное училище. А потом Дмитрия отчислили.
Она опустила голову.
– Сначала все было по-прежнему. И вы по-прежнему оставались лучшими друзьями. Он знал, что ты для него на все готов. А потом… потом он начал засыпать тебя просьбами.
– Именно. Значит, ты все знаешь.
– О чем он тебя просил, Шура?
– Сама догадайся.
Они не смотрели друг на друга.
– Он попросил тебя перевести его сюда, давать всяческие поблажки и привилегии и вовсю пользовался своим положением.
– Да.
– Что-то еще?
Александр молчал, словно не слыша ее вопроса. Она терпеливо ждала. И наконец он заговорил. В его речи звучал какой-то подтекст. Но какой именно? Она пока не понимала.
– Иногда, очень редко, девушки. Хотя вроде бы их много и на всех хватает, бывало так, что моя девушка приглянется Дмитрию. Он просил меня уступить, и я уступал. Ничего страшного, просто находил себе новую девушку, и все продолжалось, как раньше.
Татьяна подняла на него глаза цвета незамутненной морской волны.
– Шура, скажи, когда Дмитрий просил тебя отступиться от девушки, это всегда бывали те, которые тебе по-настоящему нравились, верно?
– Ты о чем?
– Ему нужны были не просто девушки, а те, которые нравились тебе. Только они. Верно?
Александр немного подумал.
– Вроде бы.
– И когда упомянул меня, ты тоже согласился, – продолжала Татьяна.
– Не так. Я разыгрывал равнодушие, надеясь, что, если он посчитает, будто ты мне безразлична, оставит тебя в покое. К несчастью, мой план с треском провалился.
Татьяна кивнула, потом покачала головой, потом снова заплакала.
– Да, ты не слишком хорошо владеешь собой. Он не уймется.
– Пожалуй…