– Открой глаза и взгляни на меня. Взгляни на меня, Таня.
Она послушно подняла ресницы и встретилась с нескрываемо нежным взглядом Александра.
– Таня, пожалуйста. Ты не моя победа и не зарубка на ремне. Я знаю, как тебе трудно и что ты переживаешь, но на твоем месте не стал бы беспокоиться о том, что в глубине души считаешь заведомой ложью. – Он страстно поцеловал ее. – Чувствуешь мои губы? Когда я целую тебя, что они говорят тебе? Что говорят тебе мои руки?
Татьяна молча покачала головой.
Ну почему она так беспомощна рядом с ним? Тем более что он прав, она не только отдалась бы ему тогда, но и сейчас, на холодном полу балкона.
Когда она пришла в себя, Александр смотрел на нее и слегка улыбался.
– Может, стоило спросить не о том, зарубка ли ты на моем ремне, а почему ты не зарубка на моем ремне?
Татьяна дрожащими пальцами вцепилась ему в рукава.
– Ладно. Почему?
Александр засмеялся.
Татьяна откашлялась.
– Знаешь, что еще сказала Марина?
– Ах уж эта Марина, – вздохнул он. – Что еще сказала Марина?
Татьяна опять подняла колени.
– Марина сказала, что все солдаты гуляют напропалую с гарнизонными шлюхами и не слушают отказов.
– Ну и ну. Эта Марина настоящая смутьянка. Хорошо, что в то июньское воскресенье ты не вышла из автобуса, чтобы отправиться к ней.
– Согласна, – кивнула Татьяна, мечтательно улыбаясь при воспоминании о встрече на автобусной остановке.
Ее улыбка мгновенно отразилась на его лице. О чем она думает? Что она делает? Татьяна покачала головой, злясь на себя.
– Послушай, я не хотел тебе говорить, но… – Александр прерывисто вздохнул. – Попав в армию, я понял, что искренние отношения с женщинами почти невозможны из-за образа жизни военных. Ни комнат, ни квартир, ни гостиничных номеров. Встречаться негде. Хочешь правды? Вот она: я не желаю, чтобы из-за этого ты боялась меня. В свободное время мы часто идем пить пиво и оказываемся в компании молодых женщин… всяческого рода, которые всегда готовы… ублажить солдата, не требуя ни клятв, ни признаний.
Александр замолчал.
– И ты… ты тоже… с ними…
– Несколько раз, – ответил он, не глядя на нее. – Не стоит расстраиваться по пустякам.
– Я не расстраиваюсь, – одними губами выговорила Татьяна.
Ошеломлена. Потрясена. Измучена сомнениями. И околдована им. Но не расстроена.
– Обычные забавы юности. Но поверь, я никому ничего не обещал и никем не увлекался. Ненавидел любые затруднения. И любые привязанности.
– А как насчет Даши?
– Что насчет Даши? – устало повторил он.
– Даша…
Она не смогла договорить.
– Тата, пожалуйста, не думай об этом. Спроси у Даши, как она проводила время до меня. Я не стану сплетничать.