Марина уселась за стол:
– А поесть нечего? Умираю с голоду.
Марина, широкобедрая, узкогрудая, темноглазая девушка с короткими черными волосами и россыпью родинок на лице, была старше Татьяны на два года и училась уже на втором курсе Ленинградского университета. Ближе подруги у Татьяны не было. Они вместе с Пашей провели немало веселых деньков в Луге и под Новгородом. Разница в возрасте стала заметна лишь год назад, когда у Марины появилась своя компания, где Татьяне не было места.
Она поспешно поставила перед Мариной чай и тарелку с хлебом и сыром и предупредила:
– Ешь побыстрее, потому что мне нужно выйти погулять, хорошо? До чего у тебя платье красивое! Как провела лето?
– Никуда мы не пойдем. Ты едва на ногах держишься. Поговорим тут.
Мама и папа сидели вместе с Дашей в другой комнате и слушали радио. Со вчерашнего дня с Татьяной никто не разговаривал. Марина, жуя, оглядела Татьяну.
– Начни с волос. Что с ними случилось? И почему такая длинная юбка?
– Я отрезала волосы. А юбка скрывает гипс. Вставай. Нам нужно идти, – потребовала Татьяна, дергая сестру за руку.
Нужно спешить. Александр велел прийти после десяти, уже почти девять, а она так и застряла на Пятой Советской. Может ли она довериться Марине?
Она снова потянула пухлую руку сестры:
– Хватит есть, и так толстая.
– Но как ты можешь ходить? Ты едва ковыляешь. И зачем нам нужно куда-то идти? Когда снимут гипс?
– Тогда будем ковылять. Похоже, что гипс вообще никогда не снимут. Как я выгляжу?
Марина перестала есть и оглядела Татьяну.
– Что ты сейчас сказала?
– Я сказала: «Пойдем!»
– Ладно уж, – проворчала Марина, вытирая рот и вставая. – Что тут происходит?
– Ничего. А в чем дело?
– Татьяна! Я носом чую: что-то неладно.
– Ты это о чем?
– Таня! Я знаю тебя семнадцать лет, и ты никогда не спрашивала меня, как выглядишь.
– Может, если бы твой телефон работал чаще, я и спрашивала бы. Так ты мне ответишь в конце концов?
– Волосы слишком короткие, юбка слишком длинная, блузка белая и облегающая… Какого черта тут творится?
Наконец Татьяне удалось выпихнуть сестру за дверь. Они медленно побрели по Греческой, к площади Восстания, где сели на трамвай, который повез их по Невскому к Адмиралтейству. Татьяна опиралась о руку Марины, удивляясь, как это ей удается идти и болтать одновременно. Самым трудным было идти. Ходьба отнимала всю энергию.
– Таня, скажи, почему ты спрыгнула с поезда? Именно так ты сломала ногу?
– Нет, не так. Я спрыгнула с поезда, потому что иначе было нельзя.
– А тонна кирпича свалилась на тебя тоже потому, что иначе было нельзя? – фыркнула Марина. – Тогда ты и сломала ногу?
– Да, и замолчишь ли ты?
Марина рассмеялась.