В душе Татьяны боролись беспокойство и возбуждение. Она не могла впустить его, не могла закрыть дверь в присутствии Сарковой, следившей за ними…
– Не волнуйся, – отмахнулся Александр, входя. – Внизу меня ждет целый взвод. Приказано строить заграждения на улицах в юго-западном направлении. – Он немного помедлил. – Ужасные новости. Вчера немцы заняли Мгу.
– О нет, только не это. – Татьяна вспомнила слова Александра о поездах. – И что это значит для нас?
Александр покачал головой:
– Это конец. Я просто хотел убедиться, что ты немного отошла от вчерашнего. И что ты не собираешься работать.
– Собираюсь.
– Тата, не надо.
– Шура, ничего не поделаешь.
– Нет! – повысил голос Александр.
Татьяна, глядя мимо него, прошептала:
– Пойми, эта женщина непременно расскажет моим о твоем приходе.
– Поэтому ты должна отдать мне фуражку, которую я вчера здесь оставил. Сегодня во время утреннего смотра мне сделали взыскание за то, что одет не по форме.
Татьяна оставила дверь открытой, пока Александр искал в спальне фуражку.
– Пожалуйста, не ходи в госпиталь, – попросил он, выходя в коридор.
– Александр, я с ума схожу от скуки. В госпитале я хотя бы смогу облегчить чьи-то страдания.
– Твоя нога никогда не заживет, если будешь целыми днями на ней стоять. Гипс снимут только через пару недель. Тогда и пойдешь на работу.
– Я не стану торчать здесь еще две недели, иначе единственным медицинским учреждением, куда меня захотят принять, будет психлечебница.
– Жаль, что Кировский на линии фронта, – мягко заметил Александр. – Ты могла бы вернуться туда, и я каждый день встречал бы тебя после работы. Как раньше, помнишь?
Помнит ли она?
Сердце Татьяны колотилось. Но Саркова продолжала стоять в коридоре, не сводя с них взгляда.
– Черт возьми, с меня довольно, – пробормотал Александр, захлопнув дверь.
Татьяна открыла было рот, но тут же снова замолчала.
– Ты что? Теперь уж точно беды не миновать.
Он шагнул к ней.
Она отпрянула.
Он продолжал наступать.
– Как твой нос?
– Прекрасно. Он не сломан.
– Откуда ты знаешь?
Он придвигался все ближе.