А Александр?
Ах, все это бессмысленные терзания, которые все больше растравляют рану. Зачем заниматься самокопанием?!
Все, что ей необходимо, – это облегчение. Неужели она требует чересчур многого?
Однако ничто, ничто не приносило ей облегчения. Ни сдержанность и отчужденность Александра, ни его редкие, но бурные ссоры с Дашей, на которой он подчас явно срывал зло, ни его постоянная мрачность, ни неизменные карточные выигрыши, ничто не могло затмить чувства Татьяны к нему или его потребность в ней.
Обычно он возвращался в казармы к отбою, а некоторыми ночами дежурил в Исаакиевском соборе. В неделю у него было всего два свободных вечера, слишком много, по мнению Татьяны.
И сегодня был один из таких вечеров.
Пожалуйста, Таня, уйди, оставь нас вдвоем.
Издалека послышался гул. В небо взмыли аэростаты.
Эти ночные часы, утренние часы, вечерние часы… что-то надо делать. Но что?
Татьяна спустилась вниз, заварила чай и, грея руки о чашку, совершенно измученная, плюхнулась на кухонный подоконник и уставилась на темный двор. Совершенно случайно краем глаза она заметила, как мимо двери быстро прошел Александр. Звук шагов замедлился, замер и снова возобновился, но уже в обратном направлении. Он встал на пороге. Несколько секунд оба молчали.
– Что ты делаешь? – тихо спросил он.
– Жду твоего ухода, чтобы наконец лечь, – дерзко бросила она.
Он нерешительно ступил в кухню.
Она злобно уставилась на него. Он подошел ближе. При одной мысли о том, что она сейчас вдохнет его запах, Татьяна мигом ослабела. Он встал перед ней:
– Я почти никогда не остаюсь допоздна.
– Вот и молодец.
Теперь, когда никто за ней не следил, Татьяна немигающе смотрела на него. В его глазах плескались раскаяние и понимание.
– Татьяша, я знаю, как тебе тяжело. Прости меня. Во всем виноват я. Ты не представляешь, как я себя ругаю. Мне не следовало приходить в больницу той ночью. Что я сказал тебе?
– До того все еще было терпимо.
– Более того.
– Ты прав, более того.
Татьяна едва удерживалась, чтобы не спрыгнуть с подоконника. Не броситься к нему. Она хотела ехать в трамвае, сидеть на скамье, спать с ним в палатке. Снова почувствовать его рядом. На себе. Но вслух сказала только:
– Объясни, это ты устроил так, что Дима торчит в Ленинграде и каждую ночь приходит к нам? Он пытался распускать руки, но я не позволила.
Глаза Александра сверкнули.
– Да, он хвастался.
– В самом деле?
Именно поэтому Александр так холоден?
– И что же он сказал?
Татьяна слишком устала, чтобы сердиться на Дмитрия.
Александр сделал еще шаг. Чуть-чуть, совсем немного, и она ощутит его запах.