Татьяна не знала, так ли это, но тоска и стыд не давали покоя. Представлять себя в объятиях Александра, когда он почти забывает ее имя от одной встречи до другой!
Как она мечтала, чтобы все они исчезли!
Но каждый раз, когда Александр сидел за столом, а Татьяна была в комнате и все разговаривали, пока она приносила обед или убирала со стола, она ловила на себе его нечастые взгляды и на какую-то долю мгновения замечала истинное выражение его глаз.
Но в основном их не связывало ничто, кроме бессмысленных жестов. Он открывал для нее дверь, иногда они едва не сталкивались, или, когда она передавала ему чашку, кончики их пальцев случайно соприкасались. И это помогало ей пережить очередной день. До его очередного появления. До следующего счастливого момента, когда им удавалось коснуться друг друга. До того раза, когда он снова ронял:
– Здравствуй, Таня.
Но однажды, когда Дмитрий уже вошел, а Даша не успела выбежать навстречу, Александр, широко улыбаясь, объявил:
– Здравствуй, Таня. Я дома.
И она невольно рассмеялась, а подняв глаза, увидела, что он тоже смеется. Беззвучно.
Как-то, попробовав ее блинчики с творогом, он торжественно провозгласил, что ничего вкуснее не едал. И она сразу воспрянула духом, пока Даша, целуя ее, не прошептала:
– Танечка, тебя нам Бог послал.
Татьяна даже не улыбнулась и заметила, что Дмитрий посмотрел на нее понимающе. Пришлось улыбнуться. Но она поняла, что этого недостаточно. Позже, когда Даша и Александр уселись на диван, Дмитрий громко воскликнул:
– Должен сказать, Даша, я никогда не видел Александра таким счастливым, как за последнее время. Похоже, он нашел свою истинную любовь.
Все улыбнулись, включая Александра, не посмотревшего в сторону хмурой Татьяны. Счастлив? И должен при этом благодарить ее?
Она еще больше насупилась, решив не обращать внимания на происки Дмитрия.
Каждый день она готовила что-то новое, особенно сладкие пироги с разными начинками, потому что их любил Александр. Мог один съесть целый пирог, запивая чаем.
– Знаешь, что я еще люблю? – спросил он однажды.
Сердце Татьяны на миг замерло.
– Картофельные оладьи.
– Я не знаю, как это делается.
Куда девались все остальные? Папа с мамой в другой комнате. Даша отлучилась в ванную. Дмитрия не было. Александр улыбался ей такой заразительной, предназначенной ей одной улыбкой…
– Картофель, мука, немного лука и соль.
– Это из…
Даша вернулась.
Назавтра Татьяна испекла картофельные оладьи со сметаной, и вся семья не могла нахвалиться ее искусством.
– Где это ты научилась? – любопытствовала Даша.
Единственным слабым утешением для Татьяны служило удовольствие, с которым Александр поедал ее стряпню. Самые же спокойные часы она проводила, оставаясь дома одна, готовя и считая минуты до того, как увидит его лицо. За ужином атмосфера постепенно сгущалась, и, когда все вставали из-за стола, она с ужасом ждала: то ли Александр уйдет на службу, что было достаточно плохо, то ли останется наедине с Дашей, что было куда хуже.
Где они уединялись до того, как появилась эта комната? Татьяна поверить не могла всему, что нарассказывал Александр о переулках и скамьях. Даша, неизменно оберегавшая младшую сестру, никогда не упоминала о подобных вещах. И вообще ни о чем не говорила с Татьяной.
Никто ни о чем не говорил с Татьяной.
Татьяна никогда не видела Александра одного.
Он сумел скрыть все.