Хмурюсь. Я не замечала за собой, что моя речь чем-то отличается от того, как говорят остальные. Лилия замечает перемену в моем настроении:
— О, не обижайся, дорогая. Я же хочу как лучше. Кто тебе скажет правду, если не я. Но если тебе неприятны мои слова, я буду молчать. Ты только скажи.
— Я не обижаюсь.
— От меня ничего не скроешь! Я уже научилась читать людей, как открытую книгу.
— Да неужели? — скептически поднимаю бровь. Я все еще дуюсь на нее.
— Именно так. Хочешь, скажу, о чем ты сейчас думаешь?
— Ну давай!
Она прикрывает глаза и делает сложные пасы руками в воздухе:
— Ты думаешь, ты думаешь… ты думаешь о том, что сейчас с удовольствием зашла бы в кофейню полакомиться вкуснейшими пирожными, — она распахивает глаза и с надеждой смотрит на меня. — Ну, что, угадала? Пойдем пить кофе?
— Пойдем, — соглашаюсь. Я никогда не была в кофейнях, отчего бы не сходить?
Нисколько не жалею, что приняла предложение Лилии. В небольшом помещении очень уютно, а об умопомрачительных запахах, витающих здесь, можно не говорить. Кофе здесь не такой терпкий, как дома у Эрнана. Он мягкий и насыщенный, с потрясающим ореховым ароматом. И пирожные — настоящие произведения искусства, в виде корзинок с лесными ягодами, просто тают во рту.
Лилия отправляет в рот очередной кусочек, стонет от удовольствия и прикрывает глаза:
— Настоящее блаженство!
И когда я полностью расслабляюсь и наслаждаюсь вкусной и умиротворяющей обстановкой, Лилия вдруг огорошивает меня.
— Будь осторожна со своей свекровью.
Кусочек пирожного едва не пошел в другое горло.
— Что ты хочешь сказать?
— Тебе с ней очень не повезло. Я с ней близко не знакома, но говорят про нее всякое. Она очень жесткая и беспринципная. Когда умер отец Эрнана, родственники покойного лорда Морригана собирались выставить ее на улицу с ребенком. Но в итоге сами остались с носом. Эйвери добилась аудиенции у императора. Доподлинно неизвестно, что там происходило, но после этого родственнички отстали от нее, а Эрнана зачислили в лучшую военную академию. Считается, что Эрнану благоволили из-за заслуг его отца, но ходят шепотки о том, что будущее сына оплатила Эйвери.
— Люди много чего говорят, — пожала плечами я.
— Нет дыма без огня, я считаю. Просто будь начеку. Такие, как она, сожрут и косточек не оставят.
Когда мы выходим из кофейни, Лилия просит меня подождать пару минуток на улице, а сама забегает в небольшую лавку.
Вскоре выходит оттуда с двумя бумажными пакетами, один из них отдает мне.
— Это травяные чаи. Всегда здесь беру. Свой я добавляю в ванну. Мой мужчина обожает, как после него пахнет моя кожа. Драконы очень чувствительны к запахам. Говорят, что запахом можно привязать дракона к себе, но это сказки.
— Ты предлагаешь мне принимать ванну с этим? — верчу в руках увесистый сверток.
— Нет, тебе я взяла успокоительный чай. Он тебе понадобится. С такой-то свекровушкой.
Назад мы возвращаемся в наемном экипаже. Несмотря на то, что мы налегке — коробки с моими платьями посыльные любезно доставят сегодня же по адресу — мы очень устали, поэтому решили не превращать обратную дорогу в мучения.
Когда мы довольные, шумно переговариваясь, входим в гостиную, в глубоком кресле я вижу ту, которой меня сегодня так стращала подруга.
Эйвери Морриган величественно поворачивает голову в нашу сторону. В глазах цвета стали полное равнодушие. В руках ее та же трость с золотым набалдашником в виде головы дракона, что я видела в день свадьбы.
Ее прямая осанка и горделивая посадка головы на подсознательном уровне внушают уважение.
Лилия сразу тушуется.